Джон Коларуссо: Сейчас изучаю синтаксис черкесского
Профессор факультета антропологии университета МакМастера в Канаде Джон Коларуссо почти 20 лет изучает черкесскую культуру.
— Чем она вас так впечатлила, что вы решили посвятить ей свои исследования?
— Будучи аспирантом физического факультета Гарварда, я посещал курс русской литературы в качестве элективного. Особенно был увлечен Достоевским, Толстым, Маяковским. Сразу после окончания вуза в 1967 я увидел фильм Сергея Эйзенштейна, в котором рассказывалось о Дикой дивизии. Там была сцена, где танцевали дагестанцы. Я сказал себе: «Боже, кто эти люди!» С того момента стал изучать Кавказ. А со временем сконцентрировался на языках, став лингвистом.
Еще студентом Гарварда стал изучать бжедугский диалект черкесского, затем убыхский, абазинский, позже дигорский диалект осетинского, древнегрузинский, немного армянский и фарси. Мне встретились два человека с Кавказа, кто говорил на бжедугском – Рашид Дахабзу и Гиса Таркуахо. Они были пленены во время Второй мировой войны и дожили свой век в Нью-Джерси, недалеко от Гарварда. Как раз там, где я провел часть моего детства. Я всегда буду благодарен им за время и терпение, которое они на меня потратили.
За кабардинский диалект я взялся в восьмидесятых – спустя 15 лет со времени, как стал заниматься кавказскими языками. Моим учителем стал Мажда Хилми – иммигрант из Иордании.
В черкесах меня впечатляет высокий уровень гостеприимства. Это то, что их роднит с русскими. Уважение к старшим. Любят танцевать и имеют уверенное чувство стиля, как итальянцы. Они преданны, кому бы ни подчинялись. У черкесов сложная военная культура с элементами аристократизма и основами демократии – что, на мой взгляд, довольно причудливая комбинация. Увлекает адыгский фольклор, нартские сказания.
Сейчас изучаю синтаксис черкесского. Использую черкесский наряду с убыхским и абхазским для реконструкции их праязыка. Он прото-северо-западно-кавказский, как мне кажется, состоит в дальнем родстве с протоиндоевропейским. Я называю этот язык «понтик».
Основная часть моих исследований сконцентрирована на фонетике черкесского, убыхского, абазинского и абхазского. Что стало темой докторской работы, а теперь и книги. Написал две грамматики кабардинского. Собрал коллекцию сказаний о нартах, перевел и издал два тома «Nart Sagas» с комментариями. Написал около 100 статей, в которых обращаюсь к истории этих языков или к деталям – тому, как работают глаголы в них. Черкесские глаголы, как многоножки: кажется, что их бесконечно можно преобразовывать…
— Бывали на Северном Кавказе?
— Дважды – в Майкопе, Пятигорске и Нальчике. Здесь у меня есть названные братья и сестры. Но, признаюсь, о Кабардино-Балкарии мне мало что известно.
— Насколько востребованы сейчас исследования по Кавказу?
— Не очень. За исключением нескольких людей, которые случайно наткнулись на регион. Сказания о нартах находят чем-то свежим и увлекательным. Но в целом в западном мире я наблюдаю абсолютное невежество по поводу Кавказа. Разве что за исключением Германии, там некоторые имеют представление о регионе.
— Вы были советником президента США по кавказским войнам…
– Я работал в администрации Клинтона с 1993 по 2000. При этом никогда не встречался с президентом, а только с так называемыми «друзьями Билла» – ФОБами (F(riends) O(f) B(ill)), как их тогда называли. Я совещался с Эмилем Паиным, который тогда был в команде президента Ельцина. Лично был знаком с Владиславом Ардзинба, Джохаром Дудаевым, российским министром юстиции Юрием Калмыковым. Когда на Кавказе начались войны, выяснилось, что Вашингтон абсолютно безграмотен в вопросах истории и развития региона, особенно Грузии, Абхазии и Осетии. Поэтому мне часто приходилось консультировать людей из государственного департамента. Кстати, весьма преуспел в предсказывании исхода конфликтов. Однажды мне удалось инициировать диалог между грузинами и абхазами, когда они прибыли на конференцию в Центр Картера в Атланте. Потребовал от абхазского делегата Нателы Акаба, как от своей гостьи, чтобы она поговорила с ее грузинской коллегой. С большой неохотой она это сделала, завязался непродолжительный разговор, но в конечном счете успехом не увенчался. Однажды помог организовать встречу премьер-министра Примакова и Аслана Масхадова. Участвовал в организации программы пластической хирургии для женщин, искалеченных во время грузино-абхазского конфликта. В итоге удалось помочь более чем 400 женщинам. Похожую программу я хотел реализовать для российских солдат и чеченских бойцов. Даже Ельцин одобрил ее, но с ней не согласились в американском посольстве в Москве. Причины до сих пор остаются для меня неясными.
Обстоятельства заставили уехать в Канаду, где занимаюсь наукой. У меня есть сравнительные исследования эпосов Кавказа, Древней Греции, Индии и языческого германского мира. Одна работа называется «Прометей среди черкесов»…