Фрагменты книги «Черкесия в картах».37.

 Маршрут движения отрядов под начальством генерал-лейтенанта Козловского от укр. Майкопского вверх по рр. Курджипсу и Бжину до верховьев р. Дижи с показанием просек. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6772. Л. 1.

Дата не указана, но по документальным отчетам устанавливается, что данная карта является итогом действий войск в декабре 1857 – январе 1858 г.

Ветеран действий Майкопского отряда, автор воспоминаний, опубликованных в «Военном сборнике», скрывший свое имя под одной буквой В, писал: «После 1851 г. – года постройки Белореченского укрепления – наступательные действия наши за реку Лабу возобновились в апреле 1857 года, когда значительный отряд, под командованием генерал-майора Дебу, занял то место, на котором расположено теперь Майкопское укрепление. Я говорю «наступательные действия» в том смысле, что отряд двинулся с целью занять позицию, утвердиться на ней навсегда и, таким образом, дать начало устройству Белореченской линии, отрезавшей у горцев большое пространство земли между реками Лабой и Белой…

Занятие места для Майкопского укрепления войскам стоило много трудов. Отряд очутился среди самого густого горского населения, а потому частые столкновения были неизбежны…

В этот же день (2 декабря 1857 г. – Прим. С. Х.), когда значительная часть пехоты была переправлена на левый берег реки, генерал Козловский (командовавший войсками Кубанской линии и Черномории), с частью кавалерии, сделал рекогносцировку Курджупского ущелья, бывшего до сих пор для нас terra incognita.

Курджупское ущелье, довольно узкое при входе в него, идет дальше постепенно расширяясь и верстах в пятнадцати представляет уже довольно большую равнину, перерезываемую частыми изгибами реки того же названия. Гребень гор, отделяющий это ущелье от Майкопского, был покрыт густым лесом, в особенности на стороне, обращенной к Майкопу…

Берега Курджупса были покрыты частыми аулами, свидетельствовавшими о густоте населения…

Кавалерия на рысях подскакала к ближайшему аулу Сала-Ахмет и, заняв его почти без выстрела, зажгла со всех концов. Увлеченные перестрелкой с цепью, прикрывавшей дровосеков, горцы сначала мало обратили внимания на движение нашей кавалерии, имея конечно в виду, что высоты, занимаемые ими, недоступны для конницы, и что они всегда могут отступить по вершине горы, покрытой сплошным лесом; но когда они увидели, что ближайший аул горит, и что кавалерия направляется вверх по Курджупсу, то немедленно прекратили перестрелку и с воплями бросились к своим жилищам…

Потеря наша в этот день была довольно значительная. Длинный ряд носилок потянулся с горы в укрепление…

10-го января отряд, почти в полном составе, двинулся опять в Курджупское ущелье. По причине глубокого снега, войска медленно тянулись гуськом и скрылись из виду, огибая гору… 10-го же числа к отряду прибыл генерал-лейтенант Козловский и на другой день нам предстояло начать движение вверх по Курджупсу.

Движение имело целью осмотреть Курджупское ущелье; но в тоже время решили провести рекогносцировку в ущелье реки Пшехи отрядом генерал-майора Войцицкого. Этот последний отряд начинал движение от Белореченского укрепления и, идя вверх по Пшехе, должен был встретиться с Майкопским отрядом в месте соединения двух ущелий. Выступление генерал-майора Войцицкого было назначено в одно время с нашим выступлением из Майкопа.

Движение обоих колонн не могло не встретить сильного сопротивления со стороны горцев. Как та, так и другая вступали в самые населенные места. И без того значительное число жителей этих ущелий увеличилось в последнее время населением разоренных аулов, бывших по р. Белой и при входе в Курджупское ущелье. Частое появление больших партий в виду отряда, постоянные дневные и ночные пикеты неприятеля на окрестных горах, густые столбы дыма, появлявшиеся в ближайших аулах – все доказывало, что горцы или не предвидели нашего движения в глубину ущелья, или думали упорным сопротивлением заставить отряд отказаться от предположенной цели…

11-го января отряд двинулся вперед. С первого же шага раздались выстрелы горцев, и конные толпы их, медленно отступая перед войсками, как бы указывали нам путь на переправы через Курджупс. Вскоре отряд действительно должен был остановиться перед рекой, делающей в этом месте крутой поворот налево и перерезывающей все ущелье. С правой стороны отряда открылся аул, судя по суете горцев, еще не совсем брошенный. Так как аул находился на правом берегу, то цепь была подвинута вперед и усилена двумя взводами артиллерии; кавалерии же приказано было его уничтожить. Давно ожидавшая этого приказа, кавалерия понеслась к аулу и через несколько минут он запылал под звуки частой перестрелки…

12-го января колонна генерала Тихоцкого, выйдя за черту лагеря, начала выстраиваться в боевой порядок. Лежавшее пред нами ровное поле позволяло развернуть силы, и тем давало возможность с меньшей потерей занять находившийся в версте от лагеря редкий, но крупный лес, окаймлявший широкую канаву, вероятно, прежнее русло реки. Три батальона пехоты, с двумя взводами артиллерии и цепью 19-го стрелкового батальона, составлявшие первую линию, разом двинулись вперед; вторая линия и кавалерия последовали за ними. Горцы, ожидавшие нашего движения, открыли перестрелку еще в то время, когда колонна выстраивалась; но ответы 19-го стрелкового батальона заставили их отойти к лесу. Здесь они считали себя достаточно обеспеченными и потому, мало обращая внимания на наш артиллерийский и ружейный огонь, поддерживали оживленную пальбу во все время движения колонны до канавы, и, наконец, видя бесконечность своих путей, решились отступить. Но отступать до следующего леса, в котором скрывался аул Кудинетова, пришлось по открытому месту, под учащенным огнем наших стрелков, которые немедленно заняли деревья, только что оставленные горцами. Тут мы были свидетелями грустной сцены. Старик-мулла был ранен; молодой горец тщетно старался поднять его на лошадь, несколько раз наклонялся он к раненому, чтобы подхватить его, но горячий конь, отпрыгивавший от ложившихся вблизи него пуль, делал все усилия молодого человека бесполезными. Тогда он соскочил с коня, взял на руки старика и пустился бежать. Раненый, в свою очередь, горец упал, однако поднялся и пытался взбросить на себя муллу. Офицеры наши кричали стрелкам не стрелять в него, но голоса их были заглушаемы пальбой. Вскоре молодой горец свалился… Набежавшая цепь, конечно, не пощадила обоих: они были заколоты прежде, чем успели офицеры дойти до места сцены.

Войска быстро подвигались за цепью и вслед за отступающим неприятелем, вошли в пылающий аул Кудинетова, из которого не все имущество было вывезено. Что побудило горцев оставить имущество в ауле, ближайшем к отряду и лежащем на пути его наступления? Нельзя полагать, чтобы они надеялись принудить наши войска отказаться от движения вперед; ничего подобного никогда еще не случалось на правом фланге. Не рассчитывал ли противник, что глубокий снег заставит отложить наступление отряда до более удобного времени? Этого горцы не могли ожидать от генерала Козловского, которого ничто не останавливало. Вероятнее всего, что горцы были введены в заблуждение рубкой леса на левой горе; они могли предполагать, что настоящее движение ограничится разработкой новой дороги в Майкопское ущелье…

Так или иначе, только аул Кудинетова был оставлен жителями и зажжен ими при нашем приближении. Войскам нашим досталась лишь самая незначительная добыча, в том числе несколько колчанов и стрел. Отступившие в ближайший лес горцы ждали нашего дальнейшего движения, но оно не последовало 12-го января…

13-го января, колонна, под командой полковника Кутневича, рано утром отправилась расширять вчерашнюю просеку. Пройдя сожженный аул Кудинетова, авангард, под командой полковника Моренца, расположился на берегу Курджупса, делающего в этом месте обратный поворот направо. Колонна из батальонов Севастопольского полка, под начальством полковника Лихутина, составляла правую цепь и заняла лес за бывшим аулом Кудинетова, а линия, из батальонов Кубанского полка, под командой полковника Преображенского, вошла в лес, росший вдоль того хребта, который отделяет ущелье реки Белой от ущелья реки Курджупса. Позиция была занята без выстрела и войска, оградив себя цепью, принялись валить деревья, находившиеся в образованном ими четырехугольнике…

Около восьми часов, горцы, собравшись в значительном числе, начали из лесу перестреливаться с правой колонной и, в то же время, конные толпы их показались на открытой поляне перед авангардом. Цепь авангарда была переброшена через реку и штуцерные 19-го стрелкового батальона залегли на правом берегу Курджупса. В правой колонне перестрелка постепенно разгоралась и скоро приблизилась к авангарду, так что горцы, забравшись в небольшую балку, на отлогости правой горы, почти безнаказанно тревожили угол соединения правой колонны с авангардом. Огонь четырех орудий, двух батарейных правой колонны и двух легких авангарда, был сосредоточен на этот естественный ложемент; но снаряды наши или заседали в наружной покатости, или, делая на вершине ее рикошет, перелетали через балку и впивались в гору. В это же время, разъезжавшая пред нами толпа спешилась, заняла ближайший плетень и открыла огонь по прикрытию авангардных орудий, которые тотчас же были направлены на плетень и одна рота Ставропольского полка послана на правый берег Курджупса, для усиления цепи. Горцы заметно стали прибывать; огонь их становился все живее и живее; несколько раненых и убитых были уже вынесены из цепи и прикрытия на перевязочный пункт. Оставаться под таким огнем, не имея даже утешения причинить вред горцам, было неприятно для войск, привыкших наносить неприятелю чувствительные поражения с небольшой потерей для себя…

Прибывший на место перестрелки, полковник Кутневич разом отгадал настроение солдат: он понял, чего можно достигнуть, двинув войска вперед. Горцы, залегшие в балке справа, должны были бы оставить свой пост, так как наша цепь, пройдя немного вперед, могла поражать их анфиладным огнем и нам пришлось бы вести перестрелку только с теми, которые занимали плетни, и огонь которых уравновешивался бы огнем нашей цепи, с переводом ее за первый плетень. К сожалению, полковник Кутневич употребил в дело слишком небольшую часть войск. Подскакав к цепи, он обратился к роте ставропольцев и приказал прогнать горцев. Только этого и ждали солдаты. Дружное «ура» раздалось в небольшой кучке людей и, с этим победным криком, первый плетень был занят. Горцы отступили к следующей изгороди и, как бы поддразнивали солдат, увлекая их вперед. Командир роты, поручик Хуцесов, повторил опять победный крик, и рота выбила горцев из второй изгороди. Раненный в руку, он разгорячился, бросился вслед за отступающими горцами, но, перепрыгивая третий плетень, был вторично тяжело ранен. Рота, оставшись без офицера, смешалась, однако заняла плетень и поддерживала перестрелку, надеясь на помощь колонны. Помощи не высылали. Напрасно друг Хуцесова, честная храбрая личность Месхиев, упрашивал полковника Моренца позволить ему броситься на выручку своих. Разрешение не давалось, а между тем рота Хуцесова, потеряв много людей, оставила занятую ею позицию и торопливо стала отступать. Раненый Хуцесов был оставлен вместе с несколькими солдатами, пытавшимися вынести своего командира. Тогда горцы, заняв плетни и балку, открыли сильный огонь; взвод легких орудий, закрываемый доселе ставропольской ротой, после беспорядочного отступления ее, получил возможность стрелять картечью. Самая частая пальба только сдерживала горцев, но они не очищали занятых позиций.

В это время прискакал из лагеря генерал-лейтенант Козловский.

Узнав, что офицер и несколько рядовых оставлены в руках неприятеля, генерал Козловский немедленно прекратил рубку леса и, стянув к авангарду всю колонну, двинулся вперед. Перейдя р. Курджупс, отряд пошел по ровной открытой поляне до самого аула Дух-Хабль. Кряж горы с левой стороны, значительно отходил в этом месте от дороги, так что левая цепь, идя по полугоре, оторвалась от цепи авангарда. В этот промежуток была поставлена кавалерия, пришедшая с генералом Козловским.

За аулом Дух-Хабль, поперек всего ущелья, тянется глубокая балка; сторона ее, противоположная нашему наступлению, была окаймлена густым лесом, оставлявшим за аулом небольшой проход, по которому тянулась дорога. По дороге через балку был переброшен довольно прочный мост.

Колонна быстро продвигалась вперед, тесня перед собой толпы конных горцев. Вот уже показались сакли, но почти в то же мгновение густой дым взвился над ними, и пламя охватило аул со всех сторон. Горцы скрылись… Можно было предполагать, что они поспешили к следующему аулу, чтобы до нашего прихода спасти свое имущество. Предположение это не оправдалось. Едва авангардная цепь начала приближаться к балке, как дружный залп, направленный преимущественно против кавалерии, вынес много жертв из наших рядов. К счастью внезапность не озадачила казаков; в миг они спешились и бросились в рукопашную. Три сотни, бывшие впереди, хотя и потеряли при залпе своих начальников, однако не последовали примеру ставропольской роты. Они поклялись отомстить – и отмстили молодецки: более 80 неприятельских трупов остались в балке. Резервы авангарда спешили поддержать кавалерию и свою цепь, но самая главная часть их отделялась пылающим аулом. Недолго думая, пехота бегом бросилась через аул; артиллерия последовала за нею. Пробежав аул, авангард попал на не совсем еще разрушенный мост и, пройдя его, занял дорогу и лес с правой стороны ее. В конце дороги, разделявшей оба леса, открылась опять большая поляна, весьма удобная для действия артиллерии. Став во фланг горцам, занимавшим балку, и на пути их отступления, мы, артиллеристы, могли только любоваться картиной кровавой схватки, но не могли принимать в ней участия, так как казаки, драгуны, пехотные стрелки и горцы сбились в кучу. Неприятель не выдержал, бросился наутек через поляну; здесь он был встречен картечью двух легких орудий авангарда и прибывших из правой колонны двух батарейных орудий. Видя, что путь отступления с этой стороны отрезан, горцы устремились в лес вдоль балки, надеясь вершиной ее пробраться на гору; но левая колонна преграждала и эту дорогу. Картечный залп двух горных орудий и дружное ура кубанцев окончательно озадачили горцев: они попятились. Между тем, задержанная боем колонна перешла в наступление. Тогда горцы решились пробиться чрез левую колонну. Попытка эта дорого стоила передовым смельчакам и отбила охоту у других последовать их примеру. Неизбежная гибель, при отступлении этим путем, заставила неприятеля избрать первый, где не приходилось прокладывать себе дорогу через наши войска, а нужно было только пробегать под выстрелами их. Перекрестный огонь шести орудий (двух авангардных легких, двух батарейных правой колонны и двух горных левой) и цепи провожали горцев до тех пор, пока они скрылись в лесу.

После такого решительного поражения, горцы уже не отваживались оказывать какое-либо сопротивление, несмотря на убеждения и угрозы Магомет-Амина, лично распоряжавшегося перестрелкой в этот день: густыми толпами они отступили на вершины окрестных гор, где все время оставались зрителями.

Колонна, подобрав раненых и убитых, которых было много, двинулась дальше. Несколько десятков наездников показались опять в почтительном расстоянии от цепи, и, отступая пред ней, как бы составляли авангард нашей колонны, но ни одного выстрела не было сделано с их стороны: кажется, они ехали собственно для того, чтобы уничтожить запасы сена и аулы, лежавшие на пути нашего следования. Колонна и не рассчитывала двигаться до аулов; пройдя версты три, она остановилась и принялась расчищать дорогу. С утра висевшие над нами густые тучи разразились обильным снегом, и войска, проработав до сумерек, возвратились убеленные в лагерь.

Наша потеря в этот день состояла из шести или семи офицеров и, если не ошибаюсь, 40 нижних чинов, выбывших из строя. Преимущественно пострадали казаки, и, между ними, более других, лихая прочноокопская сотня. Урон горцев был втрое, если не больше. Они отказались от перестрелок до конца зимнего периода действий отряда.

Перестрелкой 13-го января, можно сказать, окончились действия Майкопского отряда. 14-го января отряд прошел еще несколько верст вверх по р. Курджупсу, но горцы, после неудачного дела у аула Дух-Хабль, почти не оказывали сопротивления….

20-го января последовал роспуск майкопского отряда, неутомимо действовавшего почти на протяжении десяти месяцев. С какой радостью войска спешили на место, об этом нечего и говорить…

Откровенно говоря, результаты действий майкопского отряда были далеко не соразмерны с потерей, которой стоило нам занятие и утверждение на этом месте, что и обнаружилось в походы следующих годов. Вслед за роспуском отряда, горцы опять стали селиться в Курджупском ущелье. По-прежнему спокойно поживали в своих аулах и посещали, довольно часто окрестности Майкопа. Пространство между реками Белой и Лабой осталось доступным для их набегов, как и прежде, доказательством чему служили постоянные происшествия на лабинской линии до 1862 года. Самое сообщение с укреплением Майкопом было возможно только с значительным прикрытием, и Майкоп долго еще оставался одинок на передовой линии, приносил такую же пользу, как и Белореченское укрепление, т. е. служил сборным пунктом для отрядов. Главная же цель майкопского отряда, устроить Белореченскую линию, осуществилась только в 1862 году». (В. Воспоминание о зимней экспедиции Майкопского отряда // Военный сборник. 1868. № 12. С. 247-283.

Фото Хусейна Даурова

© adigasite.com