Экзоэтноним адыгов «черкес» существует более 700 лет. Точка зрения

Главная цель любого народа, характеризующегося малочисленным, дисперсным характером расселения и ассимиляционными процессами, – это элементарное выживание. Сегодня для национального выживания черкесов главной задачей видится официальное признание на уровне Российской Федерации этнического единства (идентичности) черкесов Северного Кавказа, являющихся субъектообразующими в трех республиках: Адыгее, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.

Для лучшего понимания того, каким образом произошло терминологическое и административное разделение единого черкесского народа, обусловившего его морально-психологическое, духовное, культурное и экономическое разобщение, необходимо провести небольшой анализ исторических и политических событий конца 19 и начала 20 веков.

Черкесы исторически делились на ряд субэтнических подразделений, которые ошибочно назывались племенами и отличались лишь диалектными особенностями языка, как отличаются жители московской области от архангельских поморов, сибиряков и т.п. К черкесским субэтническим подразделениям принадлежат, в том числе, – кабардинцы, шапсуги, бесленеи, бжедуги, темиргои, абадзехи, адамии, егерухаевцы и др. При этом самоназвание, автоним, всех черкесов – слово «адыгэ», слово «черкес» – это иноназвание, экзоэтноним, закрепившийся за адыгами в средние века. Чтоб сразу отбросить любые спекуляции по поводу данного слова отметим, что не существует ни одной научно доказанной версии (этимологии) его происхождения. По этой причине все рассуждения на данную тему никогда не могут выйти за формат недоказуемых версий и гипотез.

Мы считаем, что именно экзоэтноним «черкес» должен быть использован для унификации этнического наименования нашего народа, а не автоним «адыгэ» по трем основным причинам:

1. Экзоэтноним адыгов «черкес» весьма устойчив на протяжении семисот лет. В мировой истории и литературе адыги известны именно как черкесы. В настоящее время в Европе, Азии, Америке, Африке деятели науки, политики, культуры и других сфер имеют представление о народе под названием «черкесы», но вряд ли знают «адыгов» в такой же степени. Это своего рода раскрученный бренд, за который наши предки дорого заплатили.

Это входной билет в политику, который поможет нашему народу решить множество актуальных проблем, намного больше, чем автоним «адыгэ». Было бы, по крайней мере, неразумно отказаться от того, за что другие готовы заплатить большую цену. Мы видим сегодня немало примеров, когда этот этноним пытаются присвоить в разных целях те, кто не имеет никакого отношения к черкесам (адыгам) и их истории.

2. Именно слово «черкес» создает историческую преемственность и связывает нас с нашим прошлым. Отказавшись от этнонима «черкес» в пользу «адыгэ» в целях унификации, мы навсегда потеряем эту прямую связующую нить с нашей историей во всех ее проявлениях.

3. Абсолютное большинство нашего народа проживает в диаспоре за пределами своей исторической родины. Адыги диаспоры во всех странах проживания именуются черкесами. То есть наш народ и в настоящее время известен другим народам и странам, в основном, под названием черкесов.

Стоит ли возводить еще одну стену между частью нашего народа, проживающей на Кавказе, и основной его массой, живущей в диаспоре, откалываться от нее, а также возводить стену между черкесами Кавказа и остальным миром? Ответ вполне очевиден.

Хотелось бы отметить, что мировая практика содержит множество примеров, когда народ имеет одно самоназвание, но известен другим народам и международному сообществу под другим названием, экзоэтнонимом, часто под несколькими. Так, самоназвание немцев «дойч», китайцев – «хань», армян – «хайс», чеченцев – «нохчи», грузин «картвели», осетин – «ирон», «дигорон», греков – «эллинес», японцев – «нихондзин», ирландцев – «эриннах» и этот ряд можно продолжать очень долго. Таким образом, отказаться от унифицирующего этнонима «черкес» – это все равно, что отказаться от прав на национальную одежду, черкеску, и согласиться с тем, что она является продуктом общекавказского швейного цеха.

Черкесский народ, насчитывавший по разным оценкам от 2 до 4 миллионов человек до начала военных действий России на Северном Кавказе, занимал территорию от Черного и Азовского морей до устья Сунжи, однако в результате войны, геноцида мирного населения и депортации в Османскую империю, на исторической родине к началу 20 века оставалось не более 5 % черкесов. Но при этом в монархической России черкесы сохраняли терминологическое единство, считаясь и называясь единым народом – черкесами. Ситуация изменилась с установлением Советской власти, когда после Октябрьской революции 1917 года лоскутные черкесские анклавы получили государственную автономию, причем в КБР и КЧАО они были объединены с тюркскими народами. Вот здесь и следует для ясности и понимания сути вещей провести «поименный учет» черкесов, оказавшихся в разных национально-государственных образованиях и получивших разные этнические названия.

Черкесское население Адыгейской автономной области (Адыгеи) было представлено рядом субэтнических подразделений западных черкесов (кяхов), сохранившихся после войны и депортации (полностью уничтожены и депортированы жанеевцы, махоши, убыхи, натухаи и другие). Черкесам Адыгеи и черкесам, компактно проживающим в нескольких причерноморских районах Краснодарского края, было присвоено наименование «адыгейцы». Данное слово является неологизмом, искусственным производным от самоназвания «адыгэ». В число «адыгейцев» Адыгеи вошли: шапсуги, бжедуги (Тахтамукайский и Теучежский районы), темирогоевцы (Шовгеновский район), адамии (Красногвардейский район), бесленеевцы (Красногвардейский район), прилабинские кабардинцы (Кошехабльский район), егерухаевцы (Кошехабльский район), абадзехи (Шовгеновский район). При этом изначально автономная область «адыгейцев» – называлась Черкесской (Адыгейской). Затем, согласно преамбуле соответствующего постановления Президиума ВЦИК, «во избежание дальнейшей путаницы Черкесской (Адыгейской) автономной области с Черкесской автономной областью…» (современной Карачаево-Черкесией), первая была переименована в просто Адыгейскую автономную область.

За черкесским населением КЧР, представленным кабардинцами и бесленеевцами, и черкесским населением Успенского района Краснодарского края Советская власть оставила иноназвание «черкес». А черкесское население КБР, представленное исключительно кабардинским субэтническим подразделением, было возведено в ранг отдельного этноса, то есть кабардинского народа. Примечательно, что «возникновение» отдельного кабардинского народа не помешало часть кабардинцев, проживающую в КЧР и Адыгее, и говорящую на том же самом языке, что и этот новоявленный народ, именовать соответственно «черкесами» и «адыгейцами», что лишний раз иллюстрирует степень серьезности научной базы искусственного разделения черкесского народа. Парадоксально и то, что «кабардинцы» КБР и «черкесы» КЧР изучают родной язык по одним и тем же учебникам. Не правда ли, странно, когда два разных народа изучают родной язык по одному учебнику? Также странно, когда три разных народа используют одно самоназвание (адыгэ), а самоназвание (автоним) является если не главным, то важнейшим признаком для определения этнического единства (идентичности) тех или иных групп. Но для советских ученых подобные «странности» не становились препятствием для создания научных построений, которых требовала партия. По такой же «странной» схеме черкесов Краснодарского края до сих пор в официальных документах записывают то «черкесами», то «шапсугами», то «адыгейцами». Независимо от того, ставила ли Советская власть своей целью искусственное разделение единого народа, она была де-факто достигнута, поскольку с течением времени после усиленного промывания мозгов практически все черкесы Северного Кавказа свято уверовали, что на базе некогда единого черкесского народа сформировались три родственные, но разные народности, как это утверждала официальная советская историография. И даже сегодня, когда изучение истории своего народа без цензуры и купюр не является столь проблематичным делом, как в советское время, редкий черкес из Адыгеи, КЧР или КБР сможет составить компетентное мнение по данному вопросу.

Черкесский язык имеет два литературных варианта: восточный, основанный на кабардинском диалекте, и западный, основанный на темиргоевском. В этом отношении адыги не единственный народ в мире. Например, армянский язык также представлен восточным (ашхарабар) и западным литературными вариантами, или можно вспомнить мордовские литературные языки – эрзянский и мокшанский.

Однако в российской науке продолжает господствовать теория о наличии двух различных языков: адыгейского и кабардино-черкесского.

В науке, насколько нам известно, нет общепризнанного критерия, по которому можно было бы установить, имеем ли мы дело с двумя разными языками, или с двумя диалектами одного языка. Различия между разными языками и диалектами одного языка являются весьма условными. Российские специалисты по кавказским языкам придерживаются того мнения, что существуют несколько близко родственных, но разных черкесских языков.

По-видимому, первым, кто заговорил о наличии разных черкесских языков, был проф. Н.Ф. Яковлев. В работе «Краткий обзор черкесских (адыгейских) наречий и языков» он писал: «…Наблюдая все разнообразие черкесских говоров и наречий мы, прежде всего, должны выделить две большие группы, которые придется отнести к двум самостоятельным, хотя и близко родственным языкам: верхне-черкесскому или кабардинскому и нижне-черкесскому или кяхскому. Вообще, при подразделении на языки и наречии я придерживаюсь следующего методологического принципа. Если двое говорящих, каждый на своем наречии, без всякого труда и без применения какого-либо третьего языка свободно понимают друг друга, то в этом случае мы имеем дело (при различии звуковых систем, употребляемых обоими говорящими) с двумя разными наречиями одного и того же языка; при одинаковости же звуковых систем (одинаковом числе, но различном произношении фонем), употребляемых тем и другим говорящим, мы имеем дело с двумя говорами одного и того же наречия. Если же двое говорящих не понимают друг друга, пользуясь каждый своим материнским наречием, тогда мы должны отнести эти их наречия к двум различным языкам. Однако, может существовать еще некоторый промежуточный момент, если говорящие каждый на своем родном наречии лишь частично понимают друг друга. В этом случае, который раньше наука определила как случай двух наречий (сравни, например, «великорусское» и «украинское»), я предлагаю воспользоваться более подходящим термином и определить вышеуказанные два наречия как наречия двух близко родственных языков… Применяя указанную схему к черкесским языкам, мы принуждены… выделить здесь прежде всего два близко родственных языка: кабардинский и кяхский».

Очевидно, что приведенный методологический принцип Н.Ф. Яковлева даст сбой при попытке применить его к армянскому, грузинскому, немецкому и т.д. языкам, и непонятно почему оказалось возможным этот принцип применить к черкесскому языку. Н.Ф. Яковлев полагал, что двое говорящих – один на кабардинском, а другой на кяхском языках – «лишь частично понимают друг друга». Это, на наш взгляд, несколько отличается от позиции Д.А. Ашхамафа в его Кратком обзоре адыгейских диалектов. – Майкоп, 1939 г.: «Несмотря на довольно значительное расхождение в фонетическом и морфологическом отношении, говорящие на этих языках (каждый на своем языке) понимают друг друга с некоторыми небольшими затруднениями».

Считаем более разумной теорию о наличии единого черкесского языка с двумя литературными вариантами: верхне-черкесским (кабардинским) и нижне-черкесским (кяхским). Полагаем, что Н.Ф. Яковлев допустил ошибку, объявив о наличии двух разных черкесских языков: кабардинского и кяхского. Здесь уместно напомнить одно справедливое его предостережение, которое было почему-то проигнорировано. В работе Яковлева Н.Ф. Краткая грамматика адыгейского кяхского языка для школы и самообразования. – Крайнациздат. 1930 г., объясняя, почему он пользуется термином «кяхский язык», Н.Ф. Яковлев писал: «Термин «адыгский» или «адыгейский» не может быть применен к этому языку в отдельности, т.к. название «адыгэ» является названием общим для всех черкес, т.е. как для черкес Адыгейской области, так и для кабардинцев. Такое же значение имеет и термин «черкесский».

Ошибочный тезис о существовании двух разных языков – кабардинского и кяхского – был «подкреплен» созданием для них к 1938 г. двух различных алфавитов. Не умаляя той положительной роли, которую сыграли эти алфавиты в деле культурного строительства в черкесских автономных образованиях СССР, мы вынуждены признать, что ныне действующие алфавиты имеют, тем не менее, много недостатков.

Сегодня на Северном Кавказе проживает единый 800-тысячный черкесский народ, территория компактного проживания которого включает в себя 6 субъектов Российской Федерации: Краснодарский край (Лазаревский, Туапсинский и Успенский районы), Ставропольский край (Курский район), республики Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария и РСО-Алания (Моздокский район).

Во всем мире один народ принято именовать единым именем. Таким официальным этнонимом для этнического определения на русском языке кабардинцев и адыгейцев должен быть только «черкес». Считаем, что решение Международной Черкесской Ассоциацией об унификации этнического названия черкесов будет справедливо не только с научной точки зрения и здравого смысла, но и сыграет оптимизирующую и консолидирующую роль для нашей нации.

Е.А.Мирзаканова