Черкесский счет
Юрий Винничук
За все приходится платить. В том числе и за грехи предков. Трагедия, которую пережили этим летом жители Крымска и окрестностей, не была единственной в тех краях. Перед темгораздо большую трагедию пережили адыги.
Адыги – народ, который состоит из трех основных ветвей: кабардинцев, черкесов и адыгейцев, сюда же относятся и две маленькие этнические группы – абазины и убыхи. Общее название этих народов, принятое в мире, – черкесы, самоназвание – адыги.
Трагедия черкесского народа известна гораздо меньше, чем трагедия народов, которые были выселены Сталиным в 1944-45 годах.
А тем временем Черкесский конгресс напрасно требует от России признать геноцид черкесов со стороны Российского государства в XIX в. И несмотря на то, что в 1995 г. Россия признала геноцид армян со стороны турок, признать геноцид черкесов она не спешит.
Надо знать, что менее 8% коренного населения Причерноморья осталось на исторической родине, остальные были или уничтожены, или выселены. Ведь в изгнании находится около четырех миллионов черкесов. Россия охотно решает абхазскую и юго-осетинскую проблему в Грузии, но черкесской под носом не хочет видеть.
На обращение в Госдуму России о признании геноцида пришёл весьма странный ответ: “в списке репрессированных в советское время народов черкесов нет”. Хотя в обращении выразительно говорилось о событиях XIX века. Это как минимум странно сочетается с демократическим курсом, провозглашенным Россией. После этого в октябре 2006 г. 20 черкесских организаций 9-ти стран мира обратились в Европарламент.
Самая многочисленная диаспора черкесов проживает в Турции – почти три миллиона человек в 900-х населенных пунктах. 70% из них живут на плохих землях и с радостью вернулись бы, если бы Россия обеспечила им обустройство и российское гражданство. К началу 1860-х годов адыги-черкесы населяли большое пространство от Черноморского побережья до Прикубанья. Восточнее проживали адыги-кабардинцы.
Выдающийся ученый Иван Клинген, который в конце XIX ст. изучал природу разгромленной Черкесии, оставил убийственные свидетельства: “Весь восточный берег Черного моря превратился в огромную пустыню с населением более редким, чем в Сибири.
Природа здесь роскошная, как нигде в Европе, а климат по мягкости похож на климат Ривьеры. Здесь повсюду плодородная почва, нередко жирный чернозем, который обеспечивает урожаи самых прихотливых растений, а массы воды дают огромные ресурсы для орошения.
Но до последнего времени население побережья не росло, а наоборот уменьшалось, и колонии прозябали, а не процветали; ничтожная производительность земли, всюду жалкая культура, уныние в сердцах, вечные вздохи о покинутой родине, бедность, болезни, невозможные дороги, отсутствие мостов, общий упадок и одичание – вот что режет глаз на каждом шагу.
На протяжении более чем четверти века испытаны всевозможные меры, немало денег и энергии ушло на бесплодные попытки, но все же дело не сдвинулось. В чем же тут секрет?”
И честный ответ: “Исчезли горцы, но вместе с ними исчезло их знание местных условий, их опытность, та народная мудрость, которая в бедных народах составляет лучшее сокровище и которой не должен брезговать даже самый культурный европеец.
Горцы прекрасно умели выращивать орехи, хурму, яблоки, груши, виноград. Занимались они хлопком, добывали селитру, а душистый мед тысячами пудов шел за границу. Скотоводство велось в огромных размерах, готовили замечательный сыр.
Они ежегодно били до 500 000 баранов и продавали до 200 000 бурок. Массу тисового, пальмового и строительного леса грузили на иностранные корабли. Еще в последней трети XVIII в. общий вывоз товаров с Черкесии достигал двух миллионов рублей”.
Добавим, что в Черкесии были развиты изощренные ремесла – главное – высококачественное оружейничество. Недаром Ермолов начал перевооружение войск Кавказского корпуса, заменяя традиционные сабли на горские. В Черкесии в середине XIX в. производили оружие для всадников, которое высоко ценили за пределами Кавказа.
“Изгнав из страны черкесов, – пишет далее Иоанн Клинген, – мы взяли на себя тяжелый нравственный долг, уничтожив культуру, которая накапливалась 3 000 лет, а погибла за 30. Бессильны здесь огонь и меч, и не спасут никакие фантазийные проекты, потому погибли навсегда старые традиции и почти бесследно исчезла старая культура”.
Как тут не вспомнить о Крыме, из которого были изгнаны настоящие хозяева, которые умели наводить порядок во всем, а на их место приехали комсомольцы, функционеры, неспособные даже организовать приличный курортный бизнес.
Честный русский ученый Клинген нигде ни словом не упоминает о “дикости” аборигенов, а вот великий демократ Добролюбов писал о необходимости “внушить диким племенам истинные начала образованности и гражданского быта”, а республиканец Пестель аргументировал поголовное изгнание горцев с Кавказа и заселение его русскими крестьянами тем, что “полудикие народы” не могут рационально распоряжаться благами природы.
Адмирал Серебряков, игравший ведущую роль в кавказской войне, называл черкесов “стадом нищих дикарей”, а граф Евдокимов – “баранами” и принялся выгонять их всех в Турцию.
Мотив “хищничества” пронизывает все воспоминания русских полководцев. Один из кавказских ветеранов генерал Милентий Ольшевский писал:
“Чтобы оградить наши Южные пределы, а в частности, Новороссию от хищнических набегов черкесов, переводится на Кубань в 1792 году принесшее покорность Запорожское казачье войско … Цель наших действий со стороны Кубани заключалась сколько в охранении наших пределов от хищнических вторжений закубанцев, столько и в наказании их за такие хищничества”.
Парадоксальность отношения русских офицеров к горцам и самого процесса завоевания можно продемонстрировать на примере Михаила Венюкова, который впоследствии стал известным этнографом и сотрудничал в герценовском “Колоколе”, эмигрировал и писал свои воспоминания в Швейцарии. Вот как он описывает изгнание горцев из родных мест:
“Март 1862 г. был роковым для черкесов. Наш отряд двинулся в горы, чтобы жечь аулы. Жители могли спасаться как угодно. Если они открывали стрельбу, мы отвечали тем же, а наше огнестрельное оружие было лучше и наши бойцы многочисленнее, то победа не заставляла себя долго ждать.
Обычно черкесы не сопротивлялись, а, услышав пронзительные крики часовых, быстро бежали в лесные дебри. Сколько раз, заходя в какую-нибудь только что заброшенную саклю, видел недоеденные горячие ещё блюда на столе, женское шитьё с воткнутой иглой, детские игрушки брошенные на полу!
За исключением лишь одного аула, который предпочел сдаться и переселиться на равнинную полосу, предназначенную для покорных горцев, мы везде находили жилища покинутыми и жгли их дотла”.
А перед тем аулы грабили до основания. То есть вели себя не лучше, чем войска Чингиз-хана. А это расходится с заявлениями Путина о большой цивилизационной миссии Российской империи, потому что в действительности происходило именно разрушение цивилизации.
В следующий раз я продолжу рассказ о том, какую цивилизацию несла Россия покоренным народам и почему последующие поколения обречены на расплату.
© adigasite.com